Злодейский путь!.. [том 3-4] - Эл Моргот

на берегу, затем перекатился на пол, прочь от Муана, и закашлялся.

— Да какого демона, Муан?!

— А теперь кланяйся, — хладнокровно приказал тот.

Шен все еще откашливался, уткнувшись в столешницу. Приподнявшись на руках, он рухнул обратно, типа поклонившись.

— Это все, — прошептал он, — я не смогу выпить больше ни глоточка.

— Пять глотков — и ты сможешь отдыхать спокойно.

— Ты меня не заставишь.

— Ты хочешь проверить?

Шен сел и с опаской глянул на старейшину пика Славы. Щеки до сих пор слегка гудели от того, как сильно он сжал их, вливая в рот настойку.

— В следующий раз, возможно, ты додумаешься все же позвать меня с собой, — холодно произнес Муан, не проникнувшись его обвинительным взглядом.

— Ладно! — обреченно воскликнул Шен, вырывая из его рук кувшин. — Я выпью сразу пять!

Сказав это, он поднес кувшин к губам и сделал пять быстрых глотков, давясь настойкой. Та потекла по его губам и подбородку, он закашлялся, переводя дыхание, а затем сделал нужное число поклонов, на последнем свалившись на пол.

— Мне плохо… — тихо простонал он.

— Воды?

Шен долго не отвечал, ему даже говорить стало тяжело.

— Н-не надо, — наконец отозвался он, когда Муан уже налил ему воды и протянул ему пиалу.

На лбу хозяина Проклятого пика выступил холодный пот. Мир вокруг вновь завращался со скоростью карусели, а он в этом мире был всего лишь маленькой никчемной песчинкой. Его брови нахмурились.

— Муан, — тихо прошептал Шен, — ты чувствуешь, как вращается мир вокруг?

«Он вращается вокруг меня уже довольно давно, — беспомощно подумал тот. — И только одна точка неизменно стоит на месте и приковывает взгляд».

Вслух он не сказал ничего. Он и так сказал за эту ночь больше, чем, должно быть, за всю свою жизнь. И так испугался собственной дерзости, что аж протрезвел.

Шен больше ничего не говорил, наконец, провалившись в сон.

Осмотрев его растрепанные волосы и перепачканную одежду со следами песка и сажи, Муан только вздохнул. А затем приподнял и стал стягивать грязное верхнее одеяние. Простонав нечто невнятное во сне, Шен вяло отбивался, то и дело дергая его за волосы и тыча пальцами в лицо. Муан невозмутимо игнорировал его действия. Закончив, он поднял его и перенес в пустующую после отъезда шамана лучшую комнату западного флигеля.

Муан на мгновение застыл посреди комнаты, словно не желая выпускать из рук свою ношу, но затем все же опустил на матрац. Лицо хозяина Проклятого пика покрывал румянец. Брови его хмурились у переносицы, будто он все еще продолжал обвинять старейшину пика Славы, даже во сне. Муан дотронулся пальцем до точки между его бровями, словно пытаясь разгладить набежавшую тень. Это было глупо, и прославленный мечник понимал это, но лоб Шена разгладился и тот расслабленно засопел.

Муан сидел рядом, глядя на лицо этого странного, непонятного, но бесценного существа. Чем дольше мечник находился рядом, тем меньше понимал его. Как можно быть таким нежным и ранимым и вместе с тем таким сильным и несгибаемым? Все те решения, что он принимает… Мир, который видят его глаза… Он совершенно отличен от того, что видит Муан.

Но это лишь больше интригует последнего.

Что ты видишь? Что ты чувствуешь? Почему принимаешь такие решения? Взглянув поверхностно, можно было бы спутать это с наивностью. Вот только Муан узнал его достаточно хорошо, чтобы видеть, что Шен далеко не наивен. Людские пороки совершенно не удивляют его. Но, раз за разом сталкиваясь с тем, что обычного человека заставило бы кричать от ненависти и бессилия, этот человек просто грустно усмехается и, отвернувшись, идет дальше. Дальше, словно ищет что-то, что способны заметить лишь его глаза.

Поддавшись порыву, Муан нежно провел пальцами по его щеке. Шен чуть повернул голову и приоткрыл блестящие глаза. Старейшина пика Славы сверху вниз уставился на него. Взгляд Шена казался рассредоточенным. В уголках глаз появились слезы.

— Пожалуйста, не уставай от меня, — внезапно прошептал он.

Муан наклонился ниже.

— Я уже говорил, — шепнул он. — Я не оставлю тебя.

Вместо утешения, это возымело обратный эффект.

— Людские чувства столь переменчивы, слова практически ничего не значат…

Дорожки слез прочертили путь по его вискам. Шен прикрыл глаза.

Это глупое, ранимое существо совершенно не способно положиться на кого-то. Не способно поверить чужим словам. Какими бы ни были эти слова, их никогда не будет достаточно. Как можно сочетать в себе такую открытость всеми миру с таким отчаянным страхом подпустить кого-то поближе к себе?

Муан стал стирать слезы с его лица. «Все в тебе говорит, что ты отчаянно нуждаешься в том, чтобы кто-то был рядом. И ты же отчаянно боишься поверить чужой искренности. Боишься, что, стоит тебе поверить, все изменится? Боишься, что стоит тебе поверить, тебя бросят?»

«Делаешь вид, что тебе абсолютно никто не нужен. А потом так отчаянно просишь не уставать от тебя».

«Не знаю, сколько ран на твоем сердце, но, пока я дышу, я все их заполню собой».

«Людские чувства столь переменчивы, слова практически ничего не значат…» — словно заново услышал Муан.

«Я никогда не любил лишних слов».

Шен попытался привести в порядок свои мысли, но, к сожалению, благодаря целебной настоечке вчерашний вечер помнил урывками. Все еще задумчиво ища потерянные воспоминания внутри своего разума, он вышел на крыльцо.

На ступенях сидела Риту. Стоило ей перевести взгляд на Шена, как тот почувствовал осуждение. Хотел бы он оправдаться, что это было исключительно в лечебных целях, а так он вообще никогда не пьет… но нет. Да и глупо как-то перед внучкой оправдываться.

— Пойдем на гору? — вместо приветствия предложил он.

— Прямо сейчас? — подскочила Риту.

Шен кивнул и увидел, как недовольная мгновение назад мордашка Риту расплывается в счастливой улыбке.

— Где Ал?

— Ему уже лучше. Он сказал, что пойдет прогуляться.

Спрашивать, где Муан, не было необходимости. С того места, где стоял, Шен прекрасно видел, как Муан скачет с мечом на другом конце двора.

— Думаю, старейшину пика Славы нам лучше не отвлекать, — спустя полминуты созерцания этой картины, определился Шен.

Так что в конечном счете на гору отправились втроем: Шен, Риту и Волчара.

Поход занял около четырех часов, и под конец внучка совсем вымоталась, но держалась за холку Волчары и упорно отказывалась залезать Шену на спину. Вот и получилось, что спускались они даже дольше, чем поднимались. И все-таки Риту сияла от радости.

У подножья их встретил Ал. Его сверкающий лик в свете яркого солнца стал по-прежнему слепить глаза.

— Учитель, вас ищет старейшина Заг, — сообщил он.

— Спасибо, Ал, — кивнул тот. —